Королевский убийца [издание 2010 г.] - Робин Хобб

— Ты считаешь себя лекарем? — спросил он.

— Нет. Но я знаком с действием трав и знаю, что это курение не годится для комнат больного человека.

Волзед снова помолчал.

— Что ж. Удовольствия короля не входят в сферу забот лекаря.

— Тогда это моя забота, — сказал я и отвернулся от него. Я взял поднос и распахнул дверь в слабо освещенную спальню короля.

Запах дыма здесь был сильнее. В комнате почти нечем было дышать. В очаге горел слишком сильный огонь, и воздух был спертым и неподвижным, как будто комнату не проветривали много недель. Даже я быстро начал задыхаться. Король лежал неподвижно и тяжело дышал под грудой пуховиков. Я огляделся в поисках места, куда поставить поднос с булочками. Маленький столик у его кровати был завален самыми разными вещами. На нем стояла курильница, доверху полная пепла. Рядом находились бокал с тепловатым красным вином и миска с какой-то отвратительной серой кашей. Я убрал посуду на пол и вытер стол рукавом рубашки, прежде чем поставить туда поднос. Подойдя к кровати короля, я ощутил затхлый, неприятный запах, который стал сильнее, когда я наклонился над Шрюдом.

Это совершенно не похоже на отца. Верити разделял мою тревогу. Он нечасто вызывал меня в последнее время, а я был слишком занят, чтобы зайти к нему без зова. Последний раз, когда я его видел, он сидел в гостиной. Он жаловался на головные боли, но это…

Обмен мыслями прекратился. Я оторвал взгляд от короля и обнаружил, что Волзед смотрит на нас из-за двери. Было что-то в его лице — я не знаю, как назвать это, удовлетворением или спокойной уверенностью. Но это привело меня в ярость. В два шага я подскочил к двери. Я захлопнул ее, услышав, как он взвизгнул от боли в прищемленных пальцах. Я опустил щеколду, которая, скорее всего, не использовалась уже очень много лет, подошел к высоким окнам, отдернул занавеси и распахнул деревянные ставни. Ясный солнечный свет и свежий воздух полились в комнату.

Фитц, ты слишком суетишься.

Я ничего не ответил. Вместо этого я вытряхнул в открытое окно пепел и травы из многочисленных курильниц. Налипший пепел я вычищал рукой, чтобы выгнать из помещения отвратительный запах. По всей комнате я собрал полдюжины бокалов с остатками вина и полный поднос тарелок с нетронутой едой. Все это я сложил у двери. Волзед колотил в нее и выл от ярости. Я наклонился и заговорил сквозь замочную скважину.

— Тише, — сказал я нежно, — ты разбудишь короля.

Пришлите мальчика с кувшинами теплой воды и скажите мастерице Хести, что королю нужно чистое белье, попросил я Верити.

Такие распоряжения не могут исходить от меня. Пауза. Не трать времени на злость. Подумай, и ты поймешь, почему это так.

Я понимал, но знал также, что не оставлю Шрюда в этой грязной и зловонной комнате, как я не мог бы бросить его в тюрьме. Я нашел полкувшина воды, застоявшейся, но почти чистой, и поставил ее греться у очага. Потом стер пепел со столика у кровати и поставил туда чай и поднос с булочками. Я смело порылся в комоде и нашел чистую ночную рубашку и травы для умывания. Без сомнения, все это осталось со времен Чефферса. Я никогда не думал, что мне будет так не хватать старого камердинера.

Стук Волзеда прекратился. Я не жалел об этом. Я взял подогретую воду, ароматизированную травами, и полотенце и поставил все это у постели короля.

— Король Шрюд, — сказал я тихо.

Он слегка пошевелился. Веки его были красными, ресницы слиплись. Открыв глаза, он сощурился от света.

— Мальчик? — Он оглядел комнату. — Где Волзед?

— Его сейчас нет. Я принес вам теплой волы для умывания, свежие булочки из кухни и горячий чай.

— Я… Я не знаю. Окно открыто. Почему окно открыто? Волзед предупреждал меня, что можно простудиться.

— Я открыл его, чтобы проветрить комнату. Но могу закрыть, если вы хотите.

— Я чувствую запах моря. День ясный, да? Слышишь, как кричат чайки? Надвигается шторм… Нет. Нет, закрой окно, мальчик. Я могу простудиться, когда и так уже болен.

Я медленно пошел к окну, чтобы закрыть деревянные ставни.

— Давно вы больны? Во дворце об этом мало говорят.

— Достаточно давно. О, кажется, что вечно. Дело не в том, что я болен. Просто я уже никогда не чувствую себя хорошо. Я болен, потом мне становится немного лучше, но, как только я пытаюсь что-нибудь сделать, я снова чувствую себя больным и мне хуже, чем раньше. Я так устал болеть, мальчик. Так устал быть усталым.

— Давайте-ка, сир. От этого вам станет легче. — Я смочил полотенце и бережно вытер его лицо.

Он настолько пришел в себя, что знаком велел мне отойти в сторону, сам вымыл руки и лицо. Я был потрясен тем, как пожелтела вода после умывания.

— Я нашел для вас чистую ночную рубашку. Могу я помочь вам надеть ее или вы предпочтете, чтобы я послал за бадьей и теплой водой? А пока вы будете купаться, я бы принес чистое белье для постели.

— Я… О, у меня нет сил, мальчик. Где этот Волзед? Он знает, что я не могу справиться один. Что заставило его покинуть меня?

— Теплая ванна поможет вам, — настаивал я.

Вблизи от старика дурно пахло. Шрюд всегда был чистоплотным человеком. Думаю, что его неряшливость огорчила меня больше всего.

— Но после ванны я могу простудиться. Так говорит Волзед. Сырость, холодный ветер — и я пропал. По крайней мере, так он говорит.

Неужели король действительно превратился в такую развалину? Я едва мог поверить своим ушам.

— Тогда, может быть, просто чашку горячего чая и булочку? Сара сказала, что это ваши любимые.

Я налил дымящийся чай в чашку. Король принюхался. Он сделал несколько глотков, а потом сел, чтобы посмотреть на тщательно разложенные булочки. Он предложил мне присоединиться к нему, и я съел с ним булочку, облизывая с пальцев жирную начинку. Я понял, почему он так любил их. Король принялся за вторую, когда раздались три мощных удара в дверь.

— Отопри, бастард, или мои люди выломают ее. А если моему отцу был причинен вред, ты умрешь на месте! — Похоже, Регал был не очень доволен мной.

— В чем дело, мальчик? Дверь заперта? Что здесь происходит? Регал, что здесь происходит?

Мне было больно слышать недовольный, надтреснутый голос короля. Я пересек комнату и отпер дверь. Она распахнулась, прежде чем я успел открыть ее, и двое самых сильных стражников Регала схватили меня. Они были в атласных ливреях и напоминали бульдогов с бантиками на шеях. Я не оказал никакого сопротивления, так что на самом деле у них не было причины швырять меня о стенку. Но они это сделали. Это пробудило боль, все еще дремавшую во мне после вчерашнего дня. Они держали меня, а в комнату ворвался Волзед. Он заохал, что в комнате холодно, и как же это можно есть такое, и ведь это настоящий яд для несчастного короля. Регал стоял, уперев руки в бедра, как человек, хорошо исполнивший свой долг, и смотрел на меня прищуренными глазами.